Этим сейчас забиты все соцсети и новостные ленты - но всё же хочется отметить это и у себя. Всё-таки историческое событие. Равное, конечно, не полёту Гагарина, но как минимум полёту первого Шаттла.
Один из немногих, если не единственный пока, крупный позитив этого гребаного 2020-го.
И - отличный повод вспомнить, как, чем и где всё это начиналось.
2002 год. Маск два раза встретился с русскими в Москве и один раз в Пасадене. Среди компаний, с которыми они общались, было НПО им. С. А. Лавочкина, производитель зондов для Марса и Венеры по заказу Федерального космического агентства, и МКК «Космотранс», запускающая космические аппараты на коммерческой основе.
Все эти встречи, очевидно, проходили по одному сценарию — в соответствии с русскими обычаями. Русские часто пропускали завтрак и приглашали к себе в офис где-то к одиннадцати на ранний обед. Сначала час-другой шел светский разговор за бутербродами, колбасой и, конечно, водкой. После обеда долго курили и пили кофе. Как только со стола убирали, главный русский поворачивался к Маску и спрашивал: «Так что вы там хотите купить?» Возможно, Маска раздражала не привычка долго раскачиваться, а то, что русские не принимали его всерьез.
«Они смотрели на нас с недоверием, — рассказал Кэнтрелл. — Один из их главных конструкторов отнесся к нам с Илоном наплевательски, решив, что мы вешаем ему лапшу на уши».
Самая напряженная встреча состоялась в богато украшенном, но обветшалом дореволюционном здании недалеко от центра Москвы. Лилась водка, звучали тосты — «За космос! За Америку!» — а Маск сидел на 20 миллионах и надеялся, что их хватит на три межконтинентальных баллистических ракеты, которые можно будет переделать для полета в космос.
Разгоряченный водкой Маск спросил напрямик, сколько будет стоить баллистическая ракета. Ответ был: восемь миллионов за каждую. Маск сделал ответное предложение: восемь за две.
- Какое-то время они сидели и смотрели на него, — вспоминал Кэнтрелл. — А потом сказали что-то вроде: «Молодой человек, нет».
Кроме того, они намекали, что у него нет таких денег.
К этому моменту Маск решил, что русские либо не собираются вести с ним бизнес, либо просто хотят вытянуть из обогатившегося на доткомах миллионера как можно больше.
Он вышел, хлопнув дверью.
Настроение у команды Маска было из рук вон плохое. Стоял конец февраля 2002 года. Они остановили такси и поехали прямо в аэропорт, сквозь снега и грязь московской зимы. В такси никто не разговаривал. Маск приехал в Россию, полный надежд впечатлить человечество, а уезжал обозленный и разочарованный в человеческой натуре. Только у русских были ракеты, которые могли бы уложиться в бюджет Маска.
- Мы ехали долго, — вспоминал Кэнтрелл. — Молча сидели и смотрели, как русские идут за покупками по снегу. Мрачное настроение сохранялось всю дорогу до самолета, пока не появилась тележка с напитками.
- Когда шасси отрывается от взлетной полосы в Москве, это всегда особенно приятно, — сказал Кэнтрелл. — Ты думаешь: «Боже мой, я это пережил».
И вот мы с Гриффином взяли себе выпить и чокнулись. Маск сидел в ряду перед ними и что-то набирал на компьютере. Мы думали: «Чертов ботаник. Чем он там занимается?»
И тут Маск развернулся и показал таблицу, которую составил.
«Знаете что, — сказал он, — похоже, мы можем построить ракету сами»».
